Александр СМОЛЬЯКОВ

«Планета Красота», 2004 год

Музыка Генделя. Медленные завораживающие движения фигур в кимоно. Красота ритуала, в котором смешались Запад и Восток. «Что скажет нам меньшая дочь?» — спрашивает мужчина, сидящий в инвалидной коляске, другого мужчину в кимоно. Это шекспировский «Король Лир» в постановке всемирно известного японского режиссера Тадаси Судзуки. Два месяца длился актерский тренинг, участники съездили в Страну восходящего солнца, и несомненно этот опыт оказался важным и ценным для каждого из них. Однако, когда видишь на афише Художественного театра название великой шекспировской трагедии, ждешь чего-то большего, чем просто эксперимента по соединению традиций японского театра и знакового для европейской культуры текста.

Выходит медсестра с книжкой – очевидно, она читает Шекспира, в персонажей которого неожиданно перевоплотились больные. «Весь мир – лечебница» — заявляет Тадаси Судзуки в своем комментарии, написанном 20 лет назад. Стоп. В 1984 году был поставлен этот «Лир», когда мир был поделен на два лагеря, шла война в Афганистане, башни Всемирного торгового центра стояли незыблемыми твердынями, как и Берлинская стена. Все изменилось и, в сущности, все осталось прежним. Но изменилось искусство, в том числе и искусство театральное. Тема мира-лечебницы, мира-сумасшедшего дома при всей своей внешней привлекательности и универсальности обнаружила бесплодность. Людям было нужно подарить надежду, чем и занялся голливудский кинематограф с его многосерийными сказочными эпопеями. Художественный театр за эти годы пережил разделение на две труппы, период тяжелейшего кризиса (вместе со всей страной), выпустив тем не менее явно недооцененного «Бориса Годунова» и удивительно мудрые «Три сестры». Сегодня МХТ, как никогда, открыт новым идеям и разнообразным экспериментам. Но эксперимент, поставленный 20 лет назад, в совершенно иной исторической эпохе смотрится здесь несколько неожиданно.

Впрочем, сегодняшнюю афишу МХТ меньше всего можно упрекнуть в академизме или излишней приверженности к традициям. Ставят спектакли молодые Нина Чусова и Кирилл Серебренников, буквально сдирающие с классики хрестоматийный глянец. Раневскую играет кинодива Рената Литвинова. Герои братьев Пресняковых произносят щедро сдобренные нецензурной лексикой монологи. В то же время театр не остается в стороне от мировоззренческих и даже социальных проблем – именно им посвящены «Копенгаген» Миндаугаса Карбаускиса и «Антигона» Темура Чхеидзе, спектакли, аскетичные по форме, но мощные по эмоциональному накалу. Так что «Лир» Тадаси Судзуки в афишу МХТ вписался как вещь экзотичная и уже поэтому вызывающая интерес.

Однако здесь хотелось бы напомнить, что как раз японцы свои традиции чтут. Древнейший театр Но неоднократно приезжал в Россию. Художественный театр тоже имеет свою уникальную традицию, свое «ноу-хау» — традицию актера-интеллигента, который обладает не только мастерством, но и высокими этическими принципами, который вносит в образ персонажа масштаб собственной личности, собственное видение реальности. Уместно вспомнить имена Кторова и Степановой со знаменитым спектаклем Раевского «Милый лжец», строгий аристократизм Пилявской, не говоря уже о легенде Художественного театра – «Соло для часов с боем». Я потревожил великие имена не для того, чтобы сравнить их с сегодняшними артистами МХТ – как раз труппа театра при Табакове приобрела отличную форму, стала способна к решению любых, самых сложных художественных задач. Но актер-интеллигент с его умением передавать сокровенные движения души, с его чуткостью к пульсу времени, сегодняшней режиссуре, работающей в Художественном театре, не нужен. Что особенно проявилось в «Белой гвардии» Сергея Женовача. Речь идет, разумеется, не о том, что участники спектакля недостаточно интеллигентны, а о том, что сама структура театрального действия выстроена по другим принципам. То, что Алексей откровенно не рад приезду Лариосика, — один из примеров, мелочей, которые в конечном итоге создают атмосферу спектакля.

Конечно, чтобы сформировался определенный актерский тип, должно сложиться множество условий, объективных факторов. Но хотелось бы, чтобы МХТ, как бы он ни менял свое название, свою актерскую традицию сохранял, возможно, даже вопреки времени, всякую интеллигентность из жизни изгоняющему. Тем более, что эта линия в репертуаре все же прослеживается: это и уже упоминавшиеся «Антигона» и «Копенгаген», и «Преступление и наказание» с заставляющим вспомнить героев Томаса Манна Цыгановым – Раскольниковым, и «Последняя жертва» с филигранным дуэтом Табакова и Зудиной. Что же касается убеждений относительно мира-лечебницы, то лично мне ближе мысль, высказанная четырьмя столетиями раньше, о том, что весь мир – театр.