Александр СМОЛЬЯКОВ

«Экран и сцена» № 11 (427), март 1998

Режиссер Борис Львов-Анохин, придя в Новый драматический, начал практически с нуля делать весь репертуар. И уже во втором его спектакле — “Опасные связи” по роману Шодерло де Лакло — роль шевалье Дансени исполнял АЛЕКСАНДР ТОПУРИЯ. Это был его дебют. Непосредственность реакций и изящество рисунка роли, стремление почувствовать атмосферу XVIII века почти идеально совпали с той моделью “изысканного” театра, которой увлечен режиссер.

— Александр, у вашего театра сложилась вполне определенная эстетика. А как к ней относитесь Вы лично?

— Борис Александрович Львов-Анохин увлечен театром XVIII века, театром пышности и блеска, почти оперной роскоши и преувеличенных чувств. Он подбирает соответствующий репертуар: Эдмон Ростан, Шодерло де Лакло, Генри Джеймс… Он ищет особую манеру актерской игры — далекую от быта, от простого правдоподобия, сочетающую красоту слова и эффектность жеста. Поначалу все было для меня непривычно. К 21 году я успел поучиться в трех театральных вузах, но действительной школой профессии для меня стали репетиции “Опасных связей”. Мы работали над голосом, над пластикой, исправляли осанку… Прежде чем говорить о той или иной эстетике, нужно было просто привести себя в профессиональную форму.

— Разве институт такой формы не дал?

— Нет. Очень многие, и в том числе я, выходят из института обладая лишь какими-то элементарными навыками и знаниями. Нужна огромная работа над самим собой, но и необходим режиссер, который бы работал вместе, стал бы для тебя мастером.

В следующем спектакле Львова-Анохина “Реванш королевы, или Новеллы Маргариты Наваррской” по пьесе Э.Скриба и Э.Легуве Александр играет короля Франциска I. Соединение театральной приподнятости и иронии лишают образ нарочитой условности, позволяя артисту безупречно чувствовать партнера и зрителя. Тонкий, немного изломанный венценосный пленник Франциск почти трогателен в своей заботе о “народе Франции”, который для него столь же важен, как и таинственная незнакомка, посещающая его по ночам.

В несколько иной эстетике решен персонаж из спектакля Владимира Седова “Буду такой, как ты хочешь!..” по пьесе Л.Пиранделло. Одетый в белое трико, с бледной чувственной маской, нарисованной на лице, он словно является воплощением декаданса, к атрибутам которого обращается режиссер. Чувство стиля снова не изменяет Александру Топурия, диктуя и вызывающе манерные интонации, и ломкие, развязные движения. Он играет своеобразный “миф о декадансе”, жонглируя расхожими представлениями иногда на грани пародии, что возможно лишь при свободном владении эпохой и стилем.

— Наше время имеет свой стиль?

— Не знаю… Пожалуй, нет. В значительной массе своих проявлений современное искусство эклектично, то есть сочетает самые различные стили. Органичность же сочетания зависит от таланта художника. То же самое и в актерском искусстве: нет какого-то определенного стиля, отражающего время.

— Даже в отдельно взятом театре?

— В нашем театре к стилю вообще предъявляются жесткие требования, в какой эпохе не происходило бы действие. Но это скорее противопоставление, а не соответствие духу времени. Я бы даже сказал: вызов. Ведь “Буду такой, как ты хочешь!..” — это чисто актерская идея. Актер становится таким, каким его “хочет” видеть время, режиссер, та или иная конкретная ситуация…

Недавняя роль Александра Топурия — Лизгунов в спектакле Андрея Сергеева “Блажь” по пьесе А.Н.Островского и П.М.Невежина. Эту работу также отличает внимание к форме, свойственное дарованию артиста… Здесь, наверное, следует задать вопрос о ролях, которые хотелось бы сыграть. Но мне почему-то подумалось о ролях несыгранных и которые, быть может, уже не сыграть никогда. Прежде всего о шекспировских — о Ромео, о Фердинанде из “Бури”, о Себастьяне из “Двенадцатой ночи”… А ведь время помимо стиля имеет еще одной свойство — быстротечность.

Впрочем, королю и даже шевалье не пристало выставлять свои сомнения напоказ. Можно, напротив, попытаться противопоставить нечто течению вышеупомянутого времени. И взять воистину королевский реванш.