Александр СМОЛЬЯКОВ

«Ваш досуг», 2000 год

Александра Маринина (настоящее имя — Алексеева Марина Анатольевна) родилась в 1957 г., до 1971 года жила в Ленинграде, с 1971 г. — в Москве. В 1979 г. закончила юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова и получила распределение в Академию МВД СССР. Служебную карьеру начала с должности лаборанта, в 1980 г. была назначена на должность научного сотрудника, получила звание лейтенанта милиции. Занималась изучением личности преступника с аномалиями психики, а также преступника, совершившего повторные насильственные преступления. В 1986 г. защитила кандидатскую диссертацию по теме: «Личность осужденного за насильственные преступления и предупреждение специального рецидива». С 1987 г. занималась анализом и прогнозированием преступности. Имеет более 30 научных трудов, в том числе монографию «Crime and Crime Prevention in Moscow», изданную Римским межрегиональным институтом ООН по проблемам преступности и правосудия (UNICRI).

С 1994 г. работала заместителем начальника и главным редактором научно-исследовательского и редакционно-издательского отдела Московского юридического института МВД России (до переименования — Московская высшая школа милиции).

В феврале 1998 г. вышла в отставку в звании подполковника милиции.

В 1991 г. совместно с коллегой Александром Горкиным написала детективную повесть «ШестикрылыйСерафим», которая была опубликована в журнале «Милиция» осенью 1992 г. Повесть была подписана псевдонимом «Александра Маринина», составленном из имен авторов. Этот же псевдоним ранее использовался ими при написании материалов для журнала «Милиция», газеты «Пролог» (очерки о современной преступности в России), газеты «Экспресс» (юмористические рассказы о том, что нужно обязательно делать, чтобы наверняка стать жертвой преступления — некое подобие школы безопасности наоборот).

В декабре 1992 г. после опубликования «Шестикрылого Серафима» А. Маринина решила попробовать написать детективную повесть без соавторов. «Стечение обстоятельств», где впервые появилась постоянная героиня Анастасия Каменская, было написано в декабре 1992 — январе 1993 г. и опубликовано в журнале «Милиция» осенью 1993 г. Вторая повесть «Игра на чужом поле» написана в октябре-ноябре 1993 г. и опубликована в том же журнале осенью 1994 г.

В январе 1995 г. к Марининой обратилось издательство «ЭКСМО-Пресс» с предложением издавать ее произведения в серии «Черная кошка». Первая книга, изданная «ЭКСМО», появилась в апреле 1995 г.

В 1995 г. Марининой присуждена премия МВД России за лучшее произведение о работе российской милиции (за книги «Смерть ради смерти» и «Игра на чужом поле»).

В 1998 г. на Московской международной книжной ярмарке А. Маринина признана «Писателем года» как автор, книги которого в 1997 г. были проданы наибольшим количеством тиражей.

В 1998 г. А. Маринина стала лауреатом премии журнала «Огонек» в номинации «Успех года».

Первый контракт с зарубежными издателями был заключен А. Марининой в 1998 г. Всего в течение 1998 г. заключены контракты с издательствами Франции, Италии, Германии, Латвии, Кореи, Китая, Швеции.

Первая книга за рубежом вышла в июне 1998 г. в Италии под название «Il Padrone della Citta» («Хозяин города», оригинальное название — «Игра на чужом поле»).

Хобби: А. Маринина коллекционирует колокольчики.
Литература: детективы.
Музыка: Бах, Верди, Шопен.
Живопись: пристрастий нет.
Кино: мелодрамы и психологические детективы.
Продукты: крабовые палочки, сыр, сладкая консервированная кукуруза, китайская кухня.
Напитки: грейпфрутовый сок, мартини-бьянко.
Сигареты: Салем-слим.
В свободное время: преферанс с компьютером.

— Марина Анатольевна, в детективной литературе есть целый ряд знаменитых сыщиков, которые раскрывают преступления, сидя в кресле. Это действительно возможно?

— Это возможно, но крайне-крайне редко. Хотя аналитический этап в раскрытии преступления очень важен, и без «сидения в кресле» тоже не обойтись. Прежде чем бежать и ловить, надо подумать, куда бежать, кого ловить, когда это лучше сделать и т.д. Об этом я пишу почти в каждой своей книге.

— Такой сыщик, как Шерлок Холмс, мог бы существовать в реальности?

— Конечно, нет. Как известно, Шерлок Холмс пользуется дедуктивным методом, отмечая внешнее поведение человека и приметы каких-то его вещей и на основании этих наблюдений делая выводы. Выводы закономерные, но совершенно не обязательно — единственно правильные. Просто Конан Дойль строит повествование так, что Холмс каждый раз попадает в «10». Вспомнить, к примеру, знаменитый эпизод с часами доктора Уотсона, которые перешли к нему по наследству от брата, умершего от алкоголизма. Уотсон упрекает Холмса в том, что он узнал их семейную тайны, и теперь пользуется этим. В ответ Холмс указывает на царапины на корпусе часов: они могут быть сделаны, если у человека трясутся руки, что бывает при последней стадии алкоголизма. Но ведь руки трясутся не только при алкоголизме! Есть множество болезней, и при них также трясутся руки. Это ровным счетом ничего не значит. Вывод об алкоголизме возможен, но он отнюдь не единственный. И это касается почти каждого случая Шерлока Холмса. Однако кроме дедуктивного метода, Холмс использует еще и агентурно-оперативную работу, то есть то, чем пользуются все сыщики всего мира.

— Вы действительно считаете, что авторитет может навести порядок в «своем» регионе?

— Конечно. Об этом я писала не только в романах, но и в научных работах. Он заинтересован в порядке. Пример, который я привожу всегда: рынок. На любом рынке — вещевом или продуктовом, у нас в стране или за рубежом — работают карманные воры. Их число на рынке должно быть ограничено, потому что если их будет слишком много, то местное отделение милиции будет завалено заявлениями граждан, которых обворовали. Пока количество краж изо дня в день примерно одно и то же, никто не дергается. И те воры, которые платят дань группировке, контролирующей рынок, работают спокойно. Если вдруг появится чужак, его выдворят оттуда в пять минут. Потому что есть определенный лимит: вот у нас работает 10 воров, соответственно, 50 краж в день. 20 человек придут в милицию, остальные заметят пропажу только к вечеру и не будут знать, где их обокрали. Но как только в милиции будет 25 заявлений о краже вместо 20, правоохранительные органы обратят внимание на ситуацию на рынке. А как раз этого никому из авторитетов не надо, и поэтому они сами следят за тем, чтобы уровень преступности не стал больше.

— Расскажите о своей научной деятельности…

— Первый этап моей научной деятельности был связан с изучением личности преступников, имеющих аномалии психики. Я ездила в места лишения свободы, разговаривала с осужденными, они проходили психодиагностическое тестирование, с ними работал врач-психиатр, затем я задавала уже сугубо криминологические вопросы. И в результате я написала диссертацию на тему «Личность осужденных за насильственные преступления и предупреждение специального рецидива». Меня интересовало, почему человек, отбывший наказание — а за насильственные преступления наказание не маленькое, не год и не два — выходит и делает то же самое. Неужели эти 8 — 10 лет тюрьмы ничему не научили? Хотя бы страху, нежеланию вернуться туда? С ворами ситуация иная: для вора вернуться на зону — это нормально, тем более, что за кражу сроки небольшие, а раскрыть кражу значительно сложнее, чем убийство или нанесение тяжелых телесных повреждений, и у вор больше шансов остаться безнаказанным. Когда человек совершает насильственное преступление впервые это как-то можно объяснить — не сдержался, эмоции, гормоны и т.д. Поймали сразу, наказали сурово — и через месяц после выхода из тюрьмы — рецидив. Почему? В диссертации я ответила на этот вопрос и переключилась на другую проблему, касающуюся анализа и прогнозирования преступности в целом на территории всего СССР.

— Может ли осужденный за убийство, выйдя на свободу, стать полноценным членом общества?

— Может. Убийцы — как раз та категория, у которой очень высок шанс пройти нормальную социализацию, особенно если преступление совершено не в молодом возрасте. Вообще, чем раньше первая судимость, тем хуже прогноз. Но если человек совершил свое первое преступление, оно же убийство, после 40 лет, то 150 % вероятности, что после отбытия наказания у него будет нормальная жизнь.

— То есть тот психологический отпечаток, который неизбежно накладывает убийство, здесь не мешает?

— Нет. Понимаете, совершение убийства в молодом возрасте это не столько шок, сколько средство повышения самооценки: «О какой я! Что я сделал!» С такой позицией шансов на нормальную социализацию очень мало. А если человеку за 40, то это не «О какой я!», а « согрешил». И пусть он придумает тысячу оправданий, почему он это сделал, но сам поступок оценивается именно как грех. К 40 годам накапливается достаточно жизненного опыта, чтобы дать такую оценку.

— Гений и злодейство — совместны?

— Я считаю, что да. Они не противоречат друг другу. Вы, конечно, помните знаменитое определение, чем отличается талант от гения: «Талант попадает в центр мишени, которую видят все, гений — в мишень, которую не видит никто». К категориям добра и зла это не имеет никакого отношения. Это как красное и мокрое. Вещь не может быть одновременно красной и желтой. А красной и мокрой — запросто.

— Вы часто показываете Анастасию Каменскую уставшей, утомленной…

— Дело в том, что наше самочувствие очень сильно зависит от состояния сосудов. Если сосуды не очень хорошие, то давление обычно низкое, и мы чувствуем себя усталыми и обессиленными. Я так живу все свои 42 года. И так живет моя Настя. Встать с кресла и дойти до кухни поставить чайник для нее целая проблема. Сидеть и размышлять можно сколько угодно — голова не устает, но только никуда не идти.

— Женщина в современном обществе… Как Вы относитесь к этой проблеме?

— Я не вижу здесь проблемы. Сегодня для женщин есть великолепные возможности. Когда я начинала служить, никто не мог даже помыслить, чтобы женщина занимала генеральскую должность. Сегодня это реальность. Антифеминизм «курица — не птица, баба — не человек» стал отступать.

— Но женщина менее защищена в каких-то криминальных ситуациях, нежели мужчина?

— Нисколько! Криминалитету вообще наплевать, женщина или мужчина. Есть денежный мешок, если мы говорим о бизнесе, и с него нужно получить дань. Причем здесь пол?

— Ситуации Вашей собственной жизни, какие-то эмоции, сюжеты — они также входят в Ваши романы?

— Конечно. К примеру, иногда я описываю отношения Насти с ее мамой. Я это делаю очень деликатно, чтобы ни коим образом не задеть свою маму, но тем не менее после прочтения одной из книжек она мне сказала: «Маня, как же я тебя достала!»

— Какое качество Вы больше всего цените в женщине?

— Умение терпеть. Но, впрочем, я и в мужчинах его больше всего ценю.

— Чего нельзя простить любимому человеку?

— Для меня вообще не стоит вопрос «прощать или не прощать?» У меня есть своя система взглядов на взаимоотношения людей, и в нее слово «простить» вообще не входит. В поведении человека мне что-то не нравится. Дальше я задаю себе вопрос, настолько ли сильно я хочу общаться с этим человеком, чтобы мириться с его «недостатками»? Да, очень сильно — значит я буду мириться. Нет, не сильно дорожу — значит просто не буду общаться.

— И переделывать бесполезно?

— Ни в коем случае. Это противопоказано человеческой природе. А главное зачем? Вот вы приходите в магазин и видите костюм. Он замечательно на вас сидит, но он не того цвета, которого бы вам хотелось. Вы понесете его перекрашивать? Нет, вы сами себя спросите: «Мне важнее цвет или то, как он на мне сидит?» И в зависимости от ответа либо купите, либо нет. Здесь то же самое. Мне нравится цвет его глаз, цвет его волос, мне он нравится как любовник, но мне с ним не о чем говорить. Я решаю, что для меня важнее — секс или общение? Если секс, то ну и ладно, что с ним нельзя обсуждать Марселя Пруста. Если же общение — значит это не тот человек. А пытаться замечательного любовника загружать своими знаниями и книгами… Вы получите импотента, комплексующего на почве собственной необразованности.

— Вы привели замечательный пример с костюмом… Какой стиль одежды Вы предпочитаете?

— Прежде всего, я люблю, чтобы было удобно и комфортно. Для меня идеальны джинсы, причем «стрейч», которые сидят настолько точно по фигуре, что их на себе не чувствуешь. Блузкам всегда предпочитаю майки «стрейч», джемпера, водолазки, свитера — все, что не стесняет движений. Обувь: спортивные туфли или кроссовки, словом, тот же принцип максимального удобства. Но, естественно, я понимаю, что в таком виде далеко не уйдешь. В этом можно сидеть дома, ходить за хлебом и сигаретами, но для театра или приема такой стиль вряд ли приемлем. Мне очень нравится стиль, который в России очень мало, кто знает — Каламо. Я объездила всю Европу, но магазин «Каламо» я нашла только в Риме. Набрела я на него в 1994 году совершенно случайно, увидев с улицы юбку, которая привлекла меня своей вполне демократической ценой. Юбка очень простая: сверху «стрейч», а затем «солнце». Но зайдя в магазин, я поняла, что это мое: все лоскутное, безразмерное, ярких цветов, непонятное. Когда надеваешь на себя комплект «Каламо», то понять, где кончается жилет и начинается юбка невозможно — все углами, из разных лоскутов, плавно перетекает одно в другое. Эта одежда совершенно не стесняет движения, но она элегантна и ни на что не похожа.

— А вечерние туалеты?

— Вечерние туалеты я выбираю обычно двух вариантов — темный и светлый. В первом случае это прямое платье с декольте и к нему черная накидка с длинным рукавом. Во втором — серо-голубое длинное облегающее платье и к нему также накидка. Накидка обязательна, поскольку она позволяет мне ни о чем не думать — ни о бретельках, ни о том, как я держу спину. Накидка дает ощущение комфорта.

— Вы часто бываете в театре?

— Совсем недавно я посмотрела «Мастер-класс» с Татьяной Васильевой в главной роли. Вообще, когда смотришь любой спектакль тебе что-то нравится, а что-то нет. Это нормально. Здесь же как будто кто-то долго выяснял мои вкусы, предпочтения, интересы, а затем на основании этого сделал спектакль. Такого наслаждения от искусства я не испытывала давно. Это потрясающе! И Татьяна Васильева, которую я обожаю и считаю блистательной актрисой. И Мария Каллас — имя, которое я услышала, кажется, когда еще и не родилась. Мой отец был большим знатоком классической музыки и вокала, у него была огромная фонотека, и оперная музыка окружала меня с самого раннего детства. Сколько я живу на свете, столько я знаю имя Марии Каллас. И сама идея мастер-класса. И великолепная музыка. В этом спектакле для меня все так совпало, что я даже не могу это объективно оценить. Вот если мне скажут: «Пойдем три дня подряд смотреть «Мастер класс», я пойду! Еще посмотрела в Театре имени Моссовета любопытный спектакль «Двенадцатая ночь». Здесь был классический случай — что-то нравилось, а что-то нет. Но эта постановка хороша тем, что заставляет обратиться к первоисточнику. Ведь мы привыкли к двум версиям этой пьесы: кинофильму с Мариной Нееловой и Кларой Лучко и спектаклю театра «Современник» с Юрием Богатыревым. Оба варианта были сделаны еще в те времена, а потому все сексуально сомнительное было либо вымарано, либо были так смещены акценты, чтобы на это никто не обращал внимание. Отношения между мужчинами — конечно, это только дружба, ничего другого нет и быть не может. На спектакле Театра имени Моссовета я увидела такой пир бисексуализма, что даже задумалась — это происки режиссера или так Шекспир написал, тем более, что во времена Шекспира бисексуальность была нормой: как можно любить воду и сок, так можно любить мужчину и женщину.

— Вам никогда не хотелось написать пьесу?

— В январе мне позвонил актер театра «Современник» Сергей Гармаш и смутил мою душу. Он сказал, что прочитал в моей книге «Последняя жертва» монолог балерины-алкоголички, и после начал говорить слова, которых я уже не понимала: драматургия, конфликт, сценичность… Я юрист, а не театровед, и мои представления о драматургии образа весьма и весьма приблизительны. Но он по этому отрывку понял, что у меня может получиться пьеса. Так или иначе, но после этого разговора начала вырисовываться идея пьесы о писателе, авторе детективных романов, который очень популярен, всеми востребован — встречи с читателями, интервью. И к нему приходит женщина, которая рассказывает ему о своем одиночестве и просит его написать о ней роман. Дело в том, что некий экстрасенс сказал ей, что если о ней напишут роман, то общая волна сочувствия поможет ей изменить жизнь и решить свои проблемы. Затем у них происходят разговоры — смешные и не смешные. А в финале окажется, что она — всем нужна: мужу, детям, подругам. Но писатель понимает, что по-настоящему одинок он. Вот такую я придумала пьесу, но буду ли я ее писать — это большой вопрос.

— Как бы Вы определили понятие досуга?

— Это те счастливые часы, когда над тобой не висит слово «надо» и ты можешь делать то, что тебе хочется, что принесет тебе радость.