Категория: Литература

НИК ПЕРУМОВ: Каждый решает проблему бессмертия по-своему

Александр СМОЛЬЯКОВ

«Ваш досуг», 2000 год

Мы сидели в огромных кожаных креслах, пили апельсиновый сок и ждали Ника Перумова. Один из ведущих отечественных писателей-фантастов, автор 14 книг в модном жанре фэнтези, всего на несколько дней приехавший из Америки, опаздывал, причем не на 10 минут и не на 15. Мы — два журналиста и менеджер по связям с общественностью издательства «ЭКСМО-Пресс» — строили разнообразные гипотезы от банальной автомобильной пробки до вмешательства неких магических сил. Наконец дверь отворилась, и влетел молодой парень в джинсах с сумкой на плече и извинениями на устах. «Это и есть Ник Перумов?» — мелькнул у меня вопрос. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что так и есть.

Откровенно говоря, я представлял Ника Перумова солидным господином, возможно, с бородой. Ну, пусть без бороды, но в любом случае… взрослым. Этот же молодой человек меньше всего казался взрослым, а смех вообще делал его чуть ли не подростком.

— Ник, сколько Вам лет?

— Тридцать семь.

— …Вы в процессе написания книг о магах открыли секрет вечной юности?

— Каждый решает проблему бессмертия по-своему. Я предпочитаю долю людей. Мы можем уйти на запад, но… не хотим.

— Ник Перумов — это псевдоним?

— Нет, меня по паспорту зовут Николай Перумов. Можно Коля, можно Ник…

— Как Вы начали писать книги?

— С детства увлекался Толкиеном — в 70-х годах был издан русский перевод его «Хоббита». Не помню уже, как ко мне тогда попала эта книга, но я на тот момент ничего подобного не читал. Ведь тогда русскоязычная фантастика во многом сводилась к сказкам про пионеров, которые покоряли далекие и близкие звезды. Даже любимый и уважаемый мною Игорь Можейко  ( популярный писатель-фантаст, известный под псевдонимом Кир Булычев — А.С.) внес сюда свою лепту. Хотя его Алиса в любом случае будет жить, и ее приключениями будут зачитываться независимо от того, какой строй на дворе. «Хоббит» же меня, что называется, зацепил. «Как лист упавший падает на душу».

— А сказки про пионеров не цепляли?

— Нет. Может быть, воспитание было другое. Моя бабушка, которой сейчас 100 лет, была сестрой милосердия в белой армии. Когда переименовали улицы Петербурга, ей было проще всех — она только эти названия и помнила. А имения фамильного, к сожалению, не вернули.

— Хотелось бы?

— Конечно! Земельная аристократия всегда была носителем культуры… Так или иначе, я не стал поступать на исторический факультет, чтобы не изучать четыре года научный коммунизм и, следуя семейной традиции, выбрал молекулярную биологию. В это время, в 1982 году вышла еще одна книга Толкиена — «Хранители». С нее началось движение толкиенистов: ролевые игры, мечи, плащи и т.д. Я мечей не стругал, но Толкиеном увлекся серьезно. В 1983 году, пользуясь знаниями, полученными в английской спецшколе, я начал переводить «Властелины колец». А вы вспомните, как мы тогда жили: три программы телевидения, «9 студия», «Международная панорама», «Клуб путешествий» с Сенкевичем: мы смотрим, он путешествует. И максимум, что можно было себе позволить, это копить деньги со стипендии, чтобы поехать на книжный рынок и купить Лема, изданного где-нибудь в Молдавии. Тогда на периферии можно было издавать тех, кто в обеих столицах находился под негласным запретом. Между тем, институт окончен, остались в прошлом сессии, студенческие посиделки, началась рабочая жизнь, которая оказалась невыносимо скучной. Юность кончилась, наступила молодость. И в это время я начал писать, почти сразу после окончания работы над переводом «Властелина колец». Родители подарили мне пишущую машинку «Роботрон», ужасно дорогую. У моего повествования был подзаголовок: вольное продолжение. Собственно говоря, романы Толкиена продолжать нельзя: эльфы ушли на запад, три кольца утеряны, срок жизни людей уменьшается, судьбы всех героев доведены до финала. Глобального конфликта, обязательного для фэнтези, нет. Остались только людские свары. Я сам был вообще против слова продолжение. Но надо было оставить некий знак, ведь у меня есть Средиземье, есть голос Гэндальфа.

— Итак, в Вашем распоряжении оказался мир Толкиена, но без его глобальных конфликтов…

— Да. Тогда и возникла теория двух правд, теория биполярного мира, где каждый прав по-своему. Вообще, писательство — в большой степени, процесс мистический. Никогда нельзя просчитать смыслы. Вопрос «Что мы хотели этим сказать?» в принципе не имеет исчерпывающего ответа. Данелия как-то сказал так: «Пусть критики думают, им за то деньги платят».

— Почему Вы стали писать в соавторстве?

— А это оказалось очень интересно. Сергей Лукьяненко, вместе с которым мы написали книгу «Не время для драконов», — инстинктивный философ. Такой глубины, которая есть у него, нет и у кого в сегодняшней фантастике.

— Вам не предлагали экранизировать какой-нибудь из Ваших романов?

— Нет. Кроме того, при малом бюджете это бессмысленно. Сейчас меня очень привлекает реалистичность зрелища: замки, молнии, массовые сцены… Условность шекспировского театра, когда 4 колышка обозначают замок, мне сейчас не интересна.

— А в Америке таких предложений не поступало?

— Там мы никому не нужны. В Америке я работаю по своей основной специальности. Там душно, и вернулось ощущение прошлых лет: запреты, ограничения, регламент. Там мне жить скучно. Не знаю, возможно, мне не повезло… Там единственный вариант проведения досуга — пойти что-нибудь съесть. Нет даже традиции пить чай на работе… Возможно, замученные бытом советские женщины, увидев посудомоечную машину и супермаркет, где продавщица не кричит «Вас много, а я одна», почувствуют себя счастливыми.

— Вы давно в Америке?

— Полтора года. Но ведь после 30 каждый год на счету. Неожиданно выяснилось, что время, когда будет 70, не за горами. Мне бы очень хотелось вернуться, но работы здесь нет. То есть она есть, но денег за нее не платят. Хотя у меня 37 научных статей, написанная, хотя и не доведенная до защиты кандидатская диссертация, да и вообще специалисты с опытом работы в Америке у нас нарасхват.

— Но ведь издаются Ваши книги…

— Я 4 года был профессиональным писателем, и это был не лучший тип существования. Когда ты понимаешь, что деньги тебе приносят движения твоей души — это не очень приятно. И очень ненадежно. А у меня жена и сын 6 лет.

— Это работа, а как Вы отдыхаете?

— За компьютером, когда пишу.

Обсудить у себя 0
Комментарии (1)

Что-то мне подсказывает, что биолог из него лучше, чем писатель.

Чтобы комментировать надо зарегистрироваться или если вы уже регистрировались войти в свой аккаунт.